Ветер

Ве́тер — поток воздуха, который движется вблизи земной поверхности. На Земле ветер представляет собой движущийся преимущественно в горизонтальном направлении поток воздуха, на других планетах — поток свойственных им атмосферных газов. В Солнечной системе сильнейшие ветры наблюдаются на Нептуне и Сатурне. Солнечный ветер представляет собой поток разрежённых газов от звезды, а планетарный ветер — поток газов, отвечающий за дегазацию планетарной атмосферы в космическое пространство.

Песчаная буря, Алжир

Ветры различаются по силе, продолжительности и направлению. Так, порывами принято считать кратковременные (несколько секунд) и резкие перемещения воздуха. Сильные ветры средней продолжительности (примерно 1 мин) называют шквалами. Названия более продолжительных ветров зависят от силы, например, такими названиями являются бриз, буря, шторм, ураган, тайфун. Продолжительность ветра также сильно варьируется: некоторые грозы могут длиться несколько минут; бриз, зависящий от особенностей рельефа, а именно от разницы нагрева его элементов, — несколько часов; продолжительность глобальных ветров, вызванных сезонными изменениями температуры, — муссонов — составляет несколько месяцев, тогда как глобальные ветры, вызванные разницей в температуре на разных широтах, — пассаты — дуют постоянно.

Ветер в афоризмах и кратких цитатах

	...бывающий, почти безпрестанно на воздухе ветер, и происходящее от того трение на земной поверхности, может сделать воздух электрическим.
	— Вильгельм Крафт, «Руководство къ Математической и Физической Географіи» (пер. А.М.Разумова), 1764

	...ветер, это дух бури воет в трубе...
	— Николай Бестужев, «Шлиссельбургская станция», 1832

	И, словно стадо птиц огромных, Внезапно ветер налетит И в сучьях спутанных и тёмных Нетерпеливо прошумит.
	— Иван Тургенев, «Осень», 1842

	Ах, море, дикое, вольное море! Ты да ветер носите человека из страны в страну...
	— Ханс Кристиан Андерсен, «На дюнах», 1859

	...листья ждали уже малейшего ветра, чтобы оторваться и упасть, но ветра не было. И берёзы реяли в тумане, голые, нежные, дымчато-кружевные.
	— Сергей Сергеев-Ценский, «Движения», 1909-1910

	Стихни, ветер, Не лай, водяное стекло.
	— Сергей Есенин, «Преображение», 1917

	Ветер, ветер – чего ты дуешь? Кто это дует – чёрт это дует или Бог это дует? Ветер, ветер! Чёрт дует? Ну, чёрт с тобой.
	— Михаил Пришвин, «Дневники», 1919

	...это не ветер ― это «вей» какой-то веял с моря.
	— Алексей Ремизов, «Взвихренная Русь», 1924

	...раз буржуев нет, а ветер дует по-прежнему и шесты качаются, значит, буржуазия окончательно не природная сила.
	— Андрей Платонов, «Чевенгур», 1929

	Ветер ― это громадная энергия, но до сих пор мы используем её в жалких размерах. <...> Солнце, ветер и резкие смены температуры создали пустыню, они же ее и уничтожат.
	— Константин Паустовский, «Кара-Бугаз», 1932

	Ветер и стужа свирепствуют, а ведь листья-то летают по ветру. Да, конечно, это, конечно, листья, и их носит.
	— Михаил Пришвин, «Дневники», 1937

	...шла я по мостику через овраг, на меня накинулся влажный ветер и начал рвать с меня платок и хватать за колени...
	— Ариадна Эфрон, Письма Б. Л. Пастернаку, 1948-1959

	Непрестанно дул ветер. Днём он размахивал серой простыней дождя, ночью ― всегда ясной, в мелких белых звёздах ― он был сухим и черным...
	— Юрий Нагибин, «Эхо», 1964

	Перед ливнем сначала дул сильный ветер. <...> Когда ветер свирепствовал, крыша с грохотом прогибалась, когда ветер стихал, крыша с громыханием возвращалась в исходное положение.
	— Се Тин, «Любовь в городе из песка», 1974

	...блага богов — это ветер, он надувает паруса, но и подымает бурю.
	— Аркадий и Борис Стругацкие, «Волны гасят ветер», 1984

	Ветер взмыл нежданно, дико, Ветер ввысь унёс меня!
	— Лидия Алексеева, «Ты присела у калитки...» (из цикла «Детство»), 1987

	Ветер ― это мельницы, перемалывающие зерно в муку. Значит, у нас появится свой хлеб...
	— Дмитрий Липскеров, «Сорок лет Чанчжоэ», 1996

	Оракул сказал: Ветер на ветер летит, удар отвечает удару, Злая беда лежит на беде: там — Орестовы кости. Это звучало очень красиво, но непонятно.
	— Михаил Гаспаров, «Занимательная Греция», 1998

	...ветер — это вздох, а дождь — великий плач...
	— Григорий Померанц. «Записки гадкого утёнка», 1998

	Вечный степной ветер. Нынче он не полынью, не чабором пахнет, а горячим хлебом.
	— Борис Екимов, «Память лета», 1999

	...ружьё <...> висело у меня за спиной, и ветер, задувая в полый ствол, играл, как на флейте Пана...
	— Василий Голованов, «Остров, или оправдание бессмысленных путешествий», 2002

	Я знаю: виновен ветер, Когда на ветке излом…
	— Генри Лайон Олди. «Песни Петера Сьлядека», 2003

	...ветер ― это усталость. Быстрая и неизбежная.
	— Татьяна Соломатина, «Отойти в сторону и посмотреть», 2011

	Кто посеять задумает ветер, Тот назавтра пожнет ураган.
	— Александр Городницкий, из книги «Тайны и мифы науки», 2014

Ветер в научно-популярной прозе и публицистике

Теперь осталось показать, каким образом воздух и тучи делаются электрическими? Сей вопрос не столь труден, чтобы не можно было с вероятностию решить оного. Я уже выше сего показал, что воздух надлежит почитать в числе натурально электрических тел, и что он от трения действительно может сделаться электрическим, то показал Г. Вилсон в Лондоне некоторыми опытами, кои он делал по случаю учиненных мною изобретений до Турмалина касающихся. Таким образом без всякого сомнения увериться можно, что бывающий, почти безпрестанно на воздухе ветер, и происходящее от того трение на земной поверхности, может сделать воздух электрическим.

— Вильгельм Крафт, «Руководство къ Математической и Физической Географіи» (пер. А.М.Разумова), 1764

С утра до ночи печёт солнце, постоянно дует сухой юго-западный ветер. Земля высохла, потрескалась. Скоро превосходные вначале всходы овса начали желтеть. Неделя прошла, другая ― беда! если еще несколько дней засухи, то яровое выгорит, как в прошедшем году. Тяжело хозяину в такое время; ходишь, на небо посматриваешь, в поле хоть не ходи, овес заострился, желтеет, трава на лугах не растет, отцвела ранее срока, зреет не своим спехом, сохнет. Чуть сделается пасмурно, набежит тучка, ― радостно смотришь на небо. Упало несколько капель дождя… Ну, слава тебе господи, наконец-то дождь! Нет, небо нахмурилось, походили тучи, погремел гром в отдалении, и опять нет дождя, опять дует суховей, опять солнце жжёт, точно раскаленное железо.

— Александр Энгельгардт, «Письма из деревни» (письмо третье), 1872

Вообще теперь, видимо, наступал период атмосферных осадков, столь обильных летом в Северо-восточном Тибете. Быстрому образованию облаков способствовало и быстрое таяние выпадавшего снега под отвесными, почти солнечными лучами. Ветры днем дули часто, но не имели какого-либо значительно преобладающего направления; притом достигали лишь средней силы. Обыкновенно ветер (всегда холодный) налетал порывами и несколько раз менялся в один и тот же день; по ночам большей частью было тихо.

— Николай Пржевальский, «От Кяхты на истоки Жёлтой реки», 1885

Точно также глухие удары тяжелых соляных волнъ, отражающихся в каменных, изрытых пустотами прибрежьях, могли породить поверье о стонах и воплях грешных людей заключенных под водой в каменные утёсы. Минеральные, соляные ветры и ураганы, порождаемые огромною массой испаряющейся соляной воды, описанные ещё в Библии под названием мёртвыхъ восточных ветров и сопровождаемые иногда соляными дождями, в поэтических представлениях полудикого народа легко могли превратиться в дыхание грешного народа и слёзы его, которыми он оплакивает своё ужасное несчастье.

— Александр Елисеев, «В долине Иордана», 1886

С июня наступает период летнего муссона ― влажного юго-западного океанского ветра. По всей Индии проходят сильные дожди. От этих дождей и зависит урожай в стране. Если муссонные дожди начинаются позднее против обычного (июнь) или заканчиваются раньше, неминуем неурожай и голод. Юго-восточные ветры, которые дуют в летние месяцы в Приморье (Дальний Восток) и представляют собой летний муссон, приносят большие количества осадков. Благодаря этому лето здесь всегда очень дождливое; с июня по сентябрь во Владивостоке выпадает половина всех осадков за год.

— Александр Кармишин, «Ветер и его использование», 1951

Оракул сказал: Ветер на ветер летит, удар отвечает удару, Злая беда лежит на беде: там — Орестовы кости. Это звучало очень красиво, но непонятно. Вдруг один спартанец крикнул: «Я понял!» Он объяснил: «Однажды я был в Тегее, зашел в кузницу, разговорился с кузнецом, и кузнец мне сказал, что двор его заколдован, что там под землею лежит гроб, а в гробу — кости великана ростом в семь локтей: он нашел их, когда копал колодец, и сам измерил. Видимо, это и есть Орест, а описание места говорит о кузнице: „ветер на ветер“ — это кузнечные мехи, „удар на удар“— это молот и наковальня, „беда на беде“ — это железо под молотом, потому что железо создано на горе роду человеческому». Спартанцы обрадовались. Человека, истолковавшего оракул, для виду обвинили в преступлении и изгнали.

— Михаил Гаспаров, «Занимательная Греция», 1998

Резкие скачки температуры в пустыне в течение одних и тех же суток порождают жестокие ветры. Кара-Бугаз известен как самое бурное место на Каспийском море. Там, собственно говоря, свирепствует непрерывный шторм. Наш промысел Доссор многие называют полюсом ветров. Ураганы Доссора бесплодно расточают миллионы лошадиных сил только на то, чтобы подымать чудовищную пыль. Ветер ― это громадная энергия, но до сих пор мы используем ее в жалких размерах. Вот, полюбуйтесь. За окном скрипучие ветряные насосы с утробным воем качали в арыке уральскую теплую жижу. ― Ветер ― его мы называем голубым углем ― лучшая энергия для пустыни. Здесь существуют условия для непрерывных и ровных ветров. В безветренные годы пустыня дает все восемьдесят процентов ветровой энергии по сравнению со средним ветреным годом. Вам неизвестна годовая мощность ветров в Казахстане? Ну что ж, очень любопытная цифра. Двести тридцать миллионов лошадиных сил. В энергетических запасах Казахстана ветер занимает девяносто шесть процентов. Купер заерзал на стуле. ― Не сочтите меня фантазером, ― Давыдов встал, ― но ветры пустыни необходимо использовать ж для целей транспорта. Я но нашел еще точного воплощения этой мысли, но я представляю себе парусное сообщение в песках, где нет ни растительности, ни поселений, ни гор и ничто поэтому не сможет помешать движению. Солнце, ветер и резкие смены температуры создали пустыню, они же ее и уничтожат. Это не подлежит никакому сомнению.

— Константин Паустовский, «Кара-Бугаз», 1932

С утра ― снег огромными хлопьями, потом солнце проталкивается сквозь облака, тает, с крыш вода, под ногами лужи, проталины, ручьи. Потом резкий холодный ветер, гололедица, сосульки. Потом теплый, ленивый и уже почти душистый ветерок, и вновь снег хлопьями, а затем дождит. И так ― целыми днями и ночами. И вот, шла я по мостику через овраг, на меня накинулся влажный ветер и начал рвать с меня платок и хватать за колени, бросил мне в лицо несколько угрожающих пригоршней снега, заставил запахнуться и чертыхнуться.

— Ариадна Эфрон, Письма Б. Л. Пастернаку, 1948-1959

― Ветер слабеет, ― сказал он, ― а когда ветер утихнет ― пойдёт дождь. Мы подняли брезентовый тент на нашем «джипе», и действительно тут же хлынул проливной дождь ― теплый, тропический ливень, которым так пугали нас перед отъездом из Москвы. ― Май ― сентябрь ― период тропических ливней, ― сказал Ван. ― Боюсь, что это очень будет мешать вам в работе, и передвигаться трудно ― ведь вам придется много ходить пешком.

— Роман Кармен, «Но пасаран!» (часть вторая), 1972

Солнце зашло за облака, поле бронзовеет, темнея. Вечный степной ветер. Нынче он не полынью, не чабором пахнет, а горячим хлебом. Шелест сухих стеблей и колосьев. Колос в добрую пору почти в ладонь. Тяжелый, туго набитый зернами. Майским дождям спасибо. И дождям прошлого августа, сентября. И снежной зиме, что покоила озимь, берегла от морозов. И тем рукам, что эту землю пахали, паровали, холили. Теперь пшеничное поле и под ветром не дрогнет, словно слиток золотой, не войдешь в него.

— Борис Екимов, «Память лета», 1999

Ветер в мемуарах и дневниковой прозе

Было ветрено, сыро и сиверко. Дверь в сад была открыта, на почерневшем от мокроты полу террасы высыхали лужи ночного дождя. Открытая дверь подёргивалась от ветра на железном крючке, дорожки были сыры и грязны; старые берёзы с оголёнными белыми ветвями, кусты и трава, крапива, смородина, бузина с вывернутыми бледной стороной листьями бились на одном месте и, казалось, хотели оторваться от корней...

— Лев Толстой, «Юность», 1857

Мы чаяли, что за все наши страдания отвяжется ненужный крест и упадет с шеи в цветы, и цвет жизни станет вместо креста; вот все замёрзло, и даже само солнце, рождающее цветы, стало крестоподобной серой равниной. Юродивая помещица: «Ветер, ветер – чего ты дуешь? Кто это дует – чёрт это дует или Бог это дует? Ветер, ветер! Чёрт дует? Ну, чёрт с тобой. Только, праведный Господь, ты что это смотришь! А если это Бог дует. О, Боже, Боже, зачем ты губишь нас».

— Михаил Пришвин, «Дневники», 1919

	Первый день Пасхи. Когда ночью шли домой из Андреевского собора ― это не ветер ― это «вей» какой-то веял с моря. Прежде я любил звёзды и в звёздах видел знак ― я не мог разгадать, но непреодолимо тянулся к звездам. А теперь я полюбил ветер ― «вей» ― я его почувствовал, как когда-то звезды. И душа моя к нему ― и через него моя связь со всем миром.
	— Алексей Ремизов, «Взвихренная Русь», 1924

Ветер и стужа свирепствуют, а ведь листья-то летают по ветру. Да, конечно, это, конечно, листья, и их носит. Но мы люди, мы созданы, чтобы осуществить на земле желанную свободу, и потому вкладываем в листья себя самих и говорим, что листья летают. И говорим о ветре, как о лице, что он дует. И о солнце, что оно раскинуло лучи. И снег идет. И река бежит. Как будто всем им хочется и они все по-своему делают.

— Михаил Пришвин, «Дневники», 1937

Погода начинала портиться. Грозовой фронт повис над вершинами гор, окаймляющими долину. По долине забегали светящиеся столбы смерчей. Абрамов, пролетая над нами, сказал, что боевики больше не придут, а к нам движется со стороны Газни мощный грозовой фронт. Мы и сами видели это. Не только видели, но и начинали чувствовать. Ветер дул все сильнее и сильнее. Палатку, укрепленную над окопом с аппаратурой, завалило. Мы прижимали её к земле, чтобы ее не унесло совсем. Тенд командующего стало рвать и они тоже принимали все меры, чтобы удержать его и антенны. Связист ликовал: «Я же говорил! Я же говорил!» <...> А ветер, как и вчера, стал рвать палатки и навесы. Свою палатку мы сразу сами завалили, уменьшив аэродинамическое сопротивление и прикрыв технику. Радовались, что грозовой фронт проходит стороной и холодный дождь будет хлестать не наши спины. Завалило жилую палатку командующего. Её сложили, скомкали на постель и сверху взгромоздился артиллерист, да так и заснул под свист ветра.

— Валерий Аблазов. Дневник, 1980

Ветер в беллетристике и художественной прозе

В эту минуту раздался громкий звук в другой комнате; незнакомка, слушавшая меня со вниманием, вздрогнула: «что это?» — спросила она с беспокойством. Я встал, заглянул в двери и отвечал: «это хозяйка уронила с ноги туфель, сколько я могу рассмотреть при нагоревшей свече. Она спит, нераздетая, на своей кровати». За этими словами последовал такой сильный порыв ветра, что весь дом затрясся; в то же время послышался опять глухой, жалобный и тонкий голос. Незнакомка побледнела — глаза ее безмолвно спрашивали меня. — Это ветер, это дух бури воет в трубе, — сказал я, смеючись, и сел, поправляя огонь. — Мы часто в море, — продолжал я, — слышим музыку страшнее этой; снасти мачт в бурю представляют настоящую эолову арфу, рев ветра в толстые канаты и свист его в тонкие веревочки составляют совершенную гармонию со скрипом корабля и шумом волн. — В самом деле, я думаю, что это ветер, — отвечала она, оправляясь; — прошу вас — продолжайте вашу историю.

— Николай Бестужев, «Шлиссельбургская станция», 1832

	Кедр ливанский, он попирает стопою мураву усов и гордо раскидывается бровями. Под ним и окрест его цветут улыбки, на нём сидит орёл, ― дума. И как величаво вздымается он к облакам, как бесстрашно кидается вперёд, как пророчески помавает ноздрями ― будто вдыхает уже ветер бессмертия.
	— Александр Бестужев-Марлинский, «Мулла-Нур», 1836

Листья на деревьях всё желтели и желтели, начался листопад, зашумели осенние ветры — настала поздняя осень. Царица года лежала на земле, усыпанной пожелтевшими листьями; кроткий взор её был устремлён на сияющие звёзды небесные; рядом с нею стоял её муж. Вдруг поднялся вихрь и закрутил сухие листья столбом. Когда вихрь утих — царицы года уже не было; в холодном воздухе кружилась только бабочка, последняя в этом году.

— Ганс Христиан Андерсен, «История года», 1852

	Ах, море, дикое, вольное море! Ты да ветер носите человека из страны в страну, и всюду он носится вместе с домом своим, как улитка, всюду носит с собою часть своей родины, клочок родной почвы!
	— Ханс Кристиан Андерсен, «На дюнах», 1859

К семи часам вечера, преодолев две тысячи ступеней, мы оказались на выступе горы, служившем как бы основанием для самого конуса кратера. Море расстилалось перед нами на глубине трех тысяч двухсот футов. Мы перешли границу вечных снегов, которая в Исландии вследствие сырости климата не очень высока. Было холодно. Дул сильный ветер. Я чувствовал себя совершенно измученным. Профессор, убедясь, что мои ноги отказываются служить, решил сделать привал, несмотря на все свое нетерпение. Он дал знак охотнику, но тот покачал головой, сказав: — Ofvanfor! — Отказывается, — сказал дядюшка, — надо подниматься еще выше. Потом ом спросил у Ганса причину такого ответа. — Mistour, — ответил наш проводник. — Ja, mistour, — повторил один из исландцев явно испуганным голосом. — Что означает это слово? — спросил я тревожно. — Взгляни! — сказал дядюшка. Я бросил взгляд вниз. Огромный столб измельченных горных пород, песка и пыли поднимался, кружась, подобно смерчу; ветер относил его в ту сторону Снайфедльс, где находились мы. Темной завесой нависал этот гигантский столб пыли, застилая собою солнце и отбрасывая свою тень на гору. Обрушься этот смерч на нас, и мы неизбежно были бы сплетены с лица земли бешеным вихрем.

— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли», из главы 15, 1864

А на той стороне, прямо пред глазами бушевало, ревело и свистало целое море сплошного огня. Забор давно уже рухнул. Железо плавилось потоками и клокотало, как в калильной печи, раздражая глаз невыносимо ярким светом. Тут же горели купорос и сера, которая светилась переливами великолепного зеленого и голубого огня. В воздухе поднялась целая буря. Сильный и порывистый морской ветер гнал потоки пламени прямо на громадное здание министерства внутренних дел. Огненные языки уже лизали его стены, и через несколько минут министерский дом пылал, как и Толкучка.

— Всеволод Крестовский, «Панургово стадо» (часть третья), 1869

	И еще один подобный день пришлось ей пережить сегодня: отец с утра увез ее брата, ее любимого брата, на поиски за дровами; хмурое утро превратилось в бурный день; она слышала выстрелы, слышала вой ветра; она десятки раз выходила на берег реки посмотреть, не едет ли брат; он не ехал, а ветер все крепчал и крепчал; не утонул ли он, не погиб ли?
	— Александр Шеллер-Михайлов, «Лес рубят — щепки летят», 1871

Солдаты затихли. Только слышно было, как ветер шевелил высоко над головами макушки дерев. Вдруг из-за этого неперестающего тихого шелеста послышался вой, визг, плач, хохот шакалов. ― Вишь, проклятые, как заливаются, ― сказал Авдеев. ― Это они с тебя смеются, что у тебя рожа набок, ― сказал тонкий хохлацкий голос четвертого солдата. Опять все затихло, только ветер шевелил сучья дерев, то открывая, то закрывая звёзды.

— Лев Толстой, «Хаджи-Мурат», 1904

Столетние рябины расширились во все стороны круглыми кронами неумеренно густо, как старые цыганки, обвесились червонными монистами никому не нужных ягод. Ещё достаивали в садах на мызах зимние яблоки, зелёные, как мертвецы, твёрдые, без запаха и вкуса, среди редких багровых листьев, и листья ждали уже малейшего ветра, чтобы оторваться и упасть, но ветра не было. И берёзы реяли в тумане, голые, нежные, дымчато-кружевные.

— Сергей Сергеев-Ценский, «Движения», 1909-1910

Ветры бьют и топчут нивы. Ветер июльский ― страдный, и по степям ― страда. Гнутся колосья под острым синим дождем. Год этот ― мокрый, в грозах ― люблю. Копило небо тогда тучи, по седым степям шептались деникинцы, а на железной дороге ― на рельсах, русых, как женские косы, собирались красные. Те, что в степях и шляхах, ― летели пухом легким и серым; те же, что на железных путях, ― крепче и суше песка. Но ветры рвались и шумы шумели, и звери, пугаясь ветра, крылись в оврагах, но и там стонало ― там стонала трава чугунная ― чернобыльник литыми своими листьями.

— Николай Никитин, «Ночь», 1922

Вдруг к ним спустился капитан и сказал два слова. Гребцы навалились на весла так, что пена взбурлила перед носом корабля. Казалось, вон из воды хочет вырваться корабль и взлететь на воздух. Весла трещали и гнулись. Казалось, сейчас лопнут. Капитан впереди видит черную полосу на воде. Он знал, что туда лег ветер, это от мелкой ряби почернело глянцевитое море. Там не затеняет гора, там он подымет паруса, и тогда пусть-ка гонятся за ним пираты на вёслах! Ветер небось не устанет! Но надо дойти туда раньше, чем схватят пираты.

— Борис Житков, «История корабля», 1929

Чепурный работать не торопился ― он боялся, что все лягут спать, а он один останется тосковать и тревожиться в эту вторую коммунистическую ночь; среди товарищей его душа расточалась суетой, и от такого расхода внутренних сил было менее страшно. Когда нашли и приладили два места, то подул полуночный ветер ― это обрадовало Чепурного: раз буржуев нет, а ветер дует по-прежнему и шесты качаются, значит, буржуазия окончательно не природная сила. Кирей должен беспрерывно ходить вокруг города, но его не было слышно, и восемь большевиков стояли, обдуваемые ночным ветром, слушали шум в степи и не расставались, чтобы сторожить друг друга от резкой ночной опасности, которая могла внезапно раздаться из волнующей тьмы.

— Андрей Платонов, «Чевенгур», 1929

Однажды, уже в сентябре, Федька засиделся у меня до позднего вечера. Мы вместе заучивали уроки. Едва мы кончили и он сложил книги и тетради, собираясь бежать домой, как внезапно хлынул проливной дождь. Я побежал закрывать окно, выходившее в сад. Налетавшие порывы ветра со свистом поднимали с земли целые груды засохших листьев, несколько крупных капель брызнуло мне в лицо. Я с трудом притянул одну половину окна, высунулся за второй, как внезапно порядочной величины кусок глины упал на подоконник. «Ну и ветер! ― подумал я. ― Этак и все деревья переломать может». Возвращаясь в соседнюю комнату, я сказал Федьке: ― Буря настоящая. Куда ты, дурак, собрался… Такой дождь хлещет! Смотри-ка, какой кусок земли в окно ветром зашвырнуло.

— Аркадий Гайдар, «Школа», 1929

	Полнейшее безветрие. Единственный признак жизни ― это именно чёрный профиль неба, бессильно прислонившегося к плетню. И другой. Крепкий запах цветущего табака и левкоя, которым в ответ на это изнеможенье откликается земля. С чем только не сравнимо небо в такую ночь! Крупные звёзды ― как званый вечер. Млечный Путь ― как большое общество.
	— Борис Пастернак, «Охранная грамота», 1930

И я тебе в тот столб снеговой, в тот снеговорот нож залукну, вгоню нож в снег по самый черенок, и весь красный в крови из снега выну. Что, видала? Ага? А думала, вру. А откеда, скажи, из завирухи буранной кровь? Ветер ведь это, воздух, снеговая пыль. А то-то и есть, кума, не ветер это буран, а разведенка-оборотенка детеныша-ведьменочка своего потеряла, ищет в поле, плачет, не может найтить. И в нее мой нож угодит. Оттого кровь. И я тебе тем ножом чей хошь след выну вырежу и шёлком к подолу пришью.

— Борис Пастернак, «Доктор Живаго», 1945

	Промаявшись на койке часа два, он потихоньку оделся и вышел во двор. Дул порывистый ветер, холодный дождь сек лицо. Давно пора было установиться зиме, но в тот год осень затянулась, и весь декабрь шли дожди. Впрочем, Лунин не замечал ни дождя, ни ветра. Всю ночь, к удивлению часовых, прошагал он взад и вперед по мокрой дорожке перед дачкой. Он вспоминал, вспоминал…
	— Николай Чуковский, «Балтийское небо», 1953

	Пришёл третий год с холодной и лютой зимой. В Порапольском доле не переставая чередовались злые северные ветры. Панасуха — шёл с запада и заметал все тропы и следы, гнал мелкий снег. Хивус — поднимал клубы пыли, снеговые смерчи и кружился вихрем в просторах тундры. Рянда — слепила большими хлопьями глаза и стлалась сплошным саваном на земле. Снегу падало много, намело большие сугробы.
	— Андрей Калиниченко, «Железный олень», 1962

Дожди не прекращались, море как бы поделилось на две части; в бухте оно было мутно-желтым от песка, наносимого реками и ручьями, в отдалении ― блистало чистым телом. Непрестанно дул ветер. Днем он размахивал серой простыней дождя, ночью ― всегда ясной, в мелких белых звёздах ― он был сухим и черным, потому что обнаруживал себя в черном, в мятущихся сучьях, ветвях, стволах, в угольных тенях, пробегающих по освещенной земле.

— Юрий Нагибин, «Эхо», 1964

― Покурить бы, ― говорит тот. Однако курить нечего: спички промокли, табак превратился в скользкую, липкую кашицу. Ефим Кондратьевич сосет пустую трубку, а Костя старается сесть так, чтобы сделаться как можно меньше ― сидеть мокрому под порывистым ветром совсем не так весело и приятно, как выбежать в жаркий день под слепой дождик. Так сидят они и ждут час, другой. Дождь прекращается, понемногу стихает ветер, однако все так же беснуются волны и такая же глубокая темень стоит вокруг.

— Николай Дубов, «Огни на реке», 1966

― Байкал не болото. С Байкалом, паря, шутить не след, ― обиделся проводник. Четыре ветра издревле шумят над Байкалом. Самый страшный ― сарма ― буйствует на Малом море, во время сармы все живое скрывается в потайные места, омулевые косяки уходят в глубину, люди стараются не выходить из домов. Из устья реки Баргузин дует одноименный ветер, он продувает всю серединную часть Байкала, разводя сильную волну. Бывалые рыбаки отсиживаются в этот час на берегу. И третий ветер часто шумит над Байкалом. Он летит со стороны Верхней Ангары и называется ангарой. А с юго-запада движется жесточайшей силы култук ― с дождями, туманами. Грозен Байкал в час култука.

— Андрей Алдан-Семёнов, «Красные и белые», 1973

Перед ливнем сначала дул сильный ветер. Только тогда Ван Лань узнала, что крыша маленькой комнаты сделана из жести. Когда ветер свирепствовал, крыша с грохотом прогибалась, когда ветер стихал, крыша с громыханием возвращалась в исходное положение. Ван Лань казалось, что она сидит внутри огромного барабана, и когда раздавался грохот, то словно бы и на ее сердце кто-то играл, как на барабане. Стук дождя напоминал звук военных барабанов. Бесчисленные барабанные палочки поочередно атаковали ее мозг, а потом тело, а потом начинали стучать изнутри. В такие моменты старуха открывала зонт и выходила на улицу, семеня своими маленькими восьмидесятилетними ножками, она кричала ей. Девушка! Крыша не течет? Нет, тетушка, не течет! А не то иди ко мне, переночуем вместе!

— Се Тин, «Любовь в городе из песка», 1974

Ветер станет набирать силу, загустеет искровал, заполощется яркий, короткий листобой по широкой земле, и в полёте, в круженье угаснет северный листок; на земле, не догорая, он сразу остужается, прилипает к моху, и становится тундра похожа на неглубоко вспаханную бурую пашню. Но земля еще дышит, пусть невнятно, а все же дышит прогретым за лето недром, и несколько дней кружат над рекой, над тундрой, надо всем неоглядным раздольем запахи увядающего лета, бродит пьяная прель гонобобели и водяники, струят горечь обнажившиеся тальники, и трава, редкая, северная трава, не знающая росы, шелестит обескровленным, на корню изжившим себя стебельком. Вдали, где берега Енисея зависают над бездной, все гуще порошатся сумерки.

— Виктор Астафьев, «Царь-рыба», 1974

	Опустел берег. На него, зловеще потрескивая, надвигался лёд, шурша по мелководью. Свирепел ветер, гоня по галечной косе ледяной дождь, превращающийся на глазах в снег. В хижине кричали два мальчика, оглашая близкую окрестность и вплетая в вой ветра человеческий голос.
	— Юрий Рытхэу, «Когда киты уходят», 1977

	Данилов почувствовал себя одиноким на сцене, да и на всем свете. Ему стало холодно, будто он без шапки и в плаще оказался на льдине в полярных водах, ветер сбивал его с ног, подталкивал к трещине, становившейся все шире и страшнее. Яма в театре представилась сейчас Данилову местом спасения.
	— Владимир Орлов, «Альтист Данилов», 1980

В голове с утра шумит, как трактор работает, к непогоде, что ли? Как бы погода завтра не испортилась. Так и есть, слышите? Все, в том числе и Тимошка, услышали первый долгий порыв ветра, деревья зашелестели и залопотали, а старая рябина, росшая возле дома, стала привычно тереться сучьями о балкон на втором этаже. ― Дождик, дождик! ― восторженно закричала Даша, подбегая к дверям. В распахнутую дверь балкона с веселым свистом ворвалась тугая волна ветра, стеклянные сосульки на старой-престарой люстре под потолком с тоненьким перезвоном закачались. Ахнув, Семеновна бросилась закрывать балкон, послав Олега проверить окна и двери по всему дому и выключить лишний свет. Ветер уже дул напористо, тумана над озером не было и в помине, берёзы гнулись, жалобно скрипели, от мостов в глубине озера бежала крупная рябь.

— Пётр Проскурин. «Полуденные сны», 1983

Он лежал и припоминал, что с ним происходило ночью и почему у него сейчас такое слабое, размягченное сердце, ах да, это старухи всю ночь судачили о своем горьком житье-бытье, вспоминали прошлое, войну, мать-покойницу, припоминали и то, каким он был сызмальства уросливым да непослушным, неожиданно для себя Василий широко и растерянно улыбнулся, сейчас у него было никогда не испытываемое ранее чувство беззащитности перед жизнью, перед пришедшим днем, перед этим ветром, казались еще более усилившимся к утру, и бесконечным дождем ― он был неслышен, но угадывался по глуше, чем обычно, доносившимся звукам и по особому ощущению тяжести, разлитому в самом воздухе. Кроме того, в промежутках между стонущими ударами ветра начинал ясно различаться неровный, но непрерывный, дружный гул железа крыши, на которую также непрерывно рушился дождь. Василий еще полежал, невольно стараясь продлить это неясное ощущение детства, надежды, безопасности, той бездумной уверенности, что у тебя есть мать, отец, что они большие, сильные, а значит, ничего плохого быть не может…

— Пётр Проскурин. «В старых ракитах», 1983

	Никаким богам нельзя позволить вступаться в наши дела, богам нечего делать у нас на Земле, ибо «блага богов — это ветер, он надувает паруса, но и подымает бурю».
	— Аркадий и Борис Стругацкие, «Волны гасят ветер», 1984

― А пусть она сама нам скажет, ― пророкотал низкий голос в самом центре Вериного существа. ― Эй, Вера! Что делать? ― Что делать? ― переспросила Вера. ― Как что делать? Вокруг словно подул ветер ― это не было ветром, но напоминало его, потому что Вера почувствовала, что ее куда-то несет, как подхваченный ветром лист. ― Что делать? ― по инерции повторила Вера и вдруг все поняла. ― Ну! ― ласково прорычал низкий голос. ― Что делать?! ― с ужасом закричала Вера. ― Что делать?!

— Виктор Пелевин, «Девятый сон Веры Павловны», 1991

Уже вовсю гремит гром, и туча разрастается в полнеба; сверкает особо рогатая, от середины неба до самого края земли, синевато-зловещая молния, и раздается такой сверхъестественный обвальный треск, что люди глохнут, бабы и девки, приседая, прикрывают головы и визжат. Наконец с шумным азартным шлепком падает первая капля, и тотчас рушится косая, с веселой пронзительной свежестью, еще светлая стена дождя; луга пустеют, все бросаются к шалашам, под кусты, под стога и копны; туча уже закрыла солнце, и тень от нее распространилась по земле, все помрачнело, лишь бушует ветер, рвет дождь в клочья и непрерывно грохочет гром. Ветер, словно по команде, стихает, и на землю падает крупный, спокойный, густой ливень, листья на деревьях становятся упругими и сильными, травы поднимаются. Гроза проходит так же быстро, как и возникает; на земле остаются солнечные лужи, и люди отдыхают, ждут, пока просохнет земля и сено.

— Пётр Проскурин. «Судьба» Книга первая. «Адамов корень», 1993

	Люди шли сквозь твёрдую, кристальную прохладу, как сквозь бесконечный ряд вращающихся стеклянных дверей. На заре по Речникам метлою проходился ветер и обдувал тротуары, отчего город казался приготовленным к зиме, как покойник к погребению. Но снега всё не было.
	— Алексей Иванов, «Географ глобус пропил», 1995

В городе появился ветер. Легкий, он трепыхал листву деревьев, сдувал с фасадов домов пыль, теребил волосы прохожих и рождал на городских прудах мелкую рябь. ― Она родила ветер, ― прошептал доктор Струве, разглядывая в восстановленное окно качающиеся верхушки деревьев. ― Теперь у нас есть ветер! «А что такое ветер? ― размышлял про себя г-н Контата. ― Ветер ― это поля пшеницы, которая с помощью его будет опыляться. Ветер ― это мельницы, перемалывающие зерно в муку. Значит, у нас появится свой хлеб!.. ― Г-н Контата сидел в кресле возле своего дома, с удовольствием подставляя лицо свежим порывам молодого ветерка. ― А мы прогнали мельника Иванова! Эка недальновидность! А ведь он обещал подсоединить к ветряку динамо-машину и обеспечить город электричеством!.. Следует выписать с Большой земли другого мельника!» ― решил г-н Контата и, успокоенный найденным решением, задремал на солнышке.

— Дмитрий Липскеров, «Сорок лет Чанчжоэ», 1996

	Давай с тобой сейчас уйдем в ничейную страну… Ничейная страна. В ней нет ничего своего. Ни капли твари. И освободилось место для Бога: А может, ветер — это вздох, а дождь — великий плач, и потерявший зренье Бог лишь нашим сердцем зряч? И здесь догадок всех предел — сей неуемный крик: новорожденный Бог прозрел во мне — вот в этот миг.
	— Григорий Померанц. «Записки гадкого утёнка», 1998

	― Горы красивые, кое-где даже зелененькие, ― не согласилась с ней Машенька. ― Горы-горы-горы-горы… ветер-ветер-ветер-ветер, ― вдруг забубнил себе под нос дядя Паша, взглянул на свою жену, а затем и на Машеньку тусклым отсутствующим взглядом и вдруг выкрикнул ― звонко, молодо: ― Какая красота! Какие будут ветряки! Сколько электричества дадут они нам!
	— Вацлав Михальский, «Весна в Карфагене», 2001

Мне было важно убедиться, что у меня все в порядке с головой, но Толик поглядел на меня еще более ошарашенно, чем брат. ― Какая музыка? ― Это ветер задувает в ствол твоего ружья, ― вдруг изрёк Петр, своей догадкой мигом рассеяв ужас, который сопутствует мыслям о том, что ты потихонечку сходишь с ума или слышишь трубы ангелов, призывающие тебя предстать пред ликом Всевышнего. И действительно: ружьё Алика висело у меня за спиной, и ветер, задувая в полый ствол, играл, как на флейте Пана... Этот случай чуть-чуть развеселил нас.

— Василий Голованов, «Остров, или оправдание бессмысленных путешествий», 2002

Дождь из накрапывающего пустомели сделался уверенным и злым негодяем. Зародившись где-то в далеком океане, он не спеша дополз до наших зеленых широт и стал монотонно и нудно делать свою осточертеневшую работу, добавляя в расплывшиеся краски природы еще больше тоски и одиночества. Но ветер ― c того же океана ― догнал беглеца, в гневе разорвал его на части, мигом сдул сонное постоянство, закрутил в тугие спирали дождевые нити, образовав зыбкие подобия стеклянных столбов, которые пьяно качались и шарахались от одного берега озера к другому. На горизонте эти шагающие столбы превращались в развешенные, перекрывающие друг друга занавески, и весь горизонт стал представляться загадочной сценой, где доигрывали трагедии переменчивые и никому неизвестные актёры. Кто они были?

— Владимир Скрипкин, «Тинга», 2002

	Мы извивались на простыни немым и шуршащим узором. На улице свистало, выло, трещало. Что-то истерично стукнуло. Ветер зашумел с такой тональностью, как будто включили душ. Я подошел к окну, высунул руку в форточку, но звук оказался обманчивым: дождя не было. Ветер хлестал по руке, покалывая, как газировка. Я вернулся в кровать.
	— Сергей Шаргунов, «Вась-вась», 2009

Низ живота начинает неприятно крутить. Руки холодные… Нужно отдохнуть. Лучше всего на животе ― так не заснёшь. Ещё десять-пятнадцать минут, и солнце уйдёт. Останется только ветер. А ветер ― это усталость. Быстрая и неизбежная. Застегнуть куртку до конца, поднять воротник, руки под себя ― ближе к животу. Внутреннее тепло надо сохранить. Пока отдыхаешь. А потом… Потом нужно спокойно принять то, что прыжок совершить придётся.

— Татьяна Соломатина, «Отойти в сторону и посмотреть», 2011

	Снег шел три недели, а потом ударил мороз. Мороз был беспощаден. Сила его утраивалась ветром, от которого не было спасения. Ветер сбивал прохожих с ног, забирался в дверные щели и свистел из неплотно пригнанных бревен. От него на лету гибли птицы, в мелких реках вымерзали рыбы, а в лесах падали звери. Даже гревшиеся огнем люди по немощи тела не могли вынести этой великой стужи.
	— Евгений Водолазкин, «Лавр», 2012

Ветер в поэзии

Питер Клюйве, «Ветер» (ок.1890)

	А Лила почивает На ложе из цветов… И ветер тиховейной С груди её лилейной Сдул дымчатый покров…
	— Константин Батюшков, «Мои Пенаты» (к Жуковскому), 1812

	И кто теперь её отыщет, Кто с нежной грустью навестит? Кругом всё пусто, всё молчит; Порою только ветер свищет И можжевельник шевелит.
	— Евгений Боратынский, «Эда», 1824

	Трава завяла вся... холодный, Спокойный блеск разлит по ней... И грусти тихой и свободной Я предаюсь душою всей... Чего не вспомню я? Какие Меня мечты не посетят? А сосны гнутся, как живые, И так задумчиво шумят... И, словно стадо птиц огромных, Внезапно ветер налетит И в сучьях спутанных и тёмных Нетерпеливо прошумит.
	— Иван Тургенев, «Осень», 1842

	На коне, в тени черешни, Я стою — смотрю, как вешний Ветерок волнует рис; По дороге ехать жарко — Ни души — одна татарка По оврагу сходит вниз.
	— Яков Полонский, «Татарка», 1848

	Чу! Пахнул ветер! Пушистый тростник зашептал, закачался, Утки плывут торопливо к осоке, откуда-то с криком Чибис несётся, сухие листы полетели с ракиты. Тёмным столбом закружилася пыль на песчаной дороге...
	— Иван Никитин, «Буря», 1854

	Осенние листья по ветру кружат, Осенние листья в тревоге вопят: «Всё гибнет, всё гибнет! Ты чёрен и гол, О лес наш родимый, конец твой пришёл!»
	— Аполлон Майков, «Осенние листья по ветру кружат…», 1863

	Идёт-гудёт Зелёный Шум, Зелёный Шум, весенний шум! Играючи, расходится Вдруг ветер верховой: Качнёт кусты ольховые, Подымет пыль цветочную, Как облако, — всё зелено, И воздух, и вода!
	— Николай Некрасов, «Зелёный Шум», 1863

	Гроб — моя тёмная келья, Крыша тяжёлая — свод; Ветер полночный в ущелье Мне панихиду поёт.
	— Михаил Михайлов, «Зимние вьюги завыли...», ~1864-1865

	Ночь наступает и ветер растёт… Бледной зари догорают отливы; Ниже, все ниже склоняются ивы; Там, за горою, уж буря ревет. Молний в пруде отразились извивы; Ниже, все ниже, как темный намет, Ниже, все ниже склоняются ивы; Ночь наступает и ветер растет.
	— Пётр Бутурлин, «Перед грозой», 1880-е

	Ветер ласковый при встрече Розу только поцелует, Одуванчики ж, как свечи, Поколеблет и задует. Налетит, как ветер, горе, Сердце юное ― чуть тронет, А в отцветшем сердце вскоре Всё убьет, всё похоронит…
	— Константин Фофанов, «Ветер ласковый при встрече...», 1898

	Смотрит месяц ненастный, как сыплются жёлтые листья, Как проносится ветер в беспомощно-зыбком саду. На кусты и поляны в тоске припадают деревья: «Проноси, вольный ветер, скорей эту жуткую ночь!»
	— Иван Бунин, «Смотрит месяц ненастный, как сыплются жёлтые листья…», 1901

	Журавли потянули. Улетают на Юг. Лес — в немолкнущем гуле. Ветры сильно дохнули. Затуманился луг.
	— Константин Бальмонт , «Изморозь», 1905

	Веет ветер, воет ветер, Серый дождь течёт, сечёт; Приуныл слезливый Питер ― И молчит, и не молчит.
	— Юрий Верховский, «Струны», 1908

	Поёт мне ветер песню смелую, вперед свободного зовет. Метель, метель свивает белую, свивает вечную постель...
	— Зинаида Гиппиус, «Протяжная песня», 1911

	Смутно-дышащими листьями Чёрный ветер шелестит, И трепещущая ласточка В тёмном небе круг чертит.
	— Осип Мандельштам, «Смутно-дышащими листьями…», 1911

	Облаки лают, Ревёт златозубая высь. Пою и взываю: Господи, отелись! <…> Стихни, ветер, Не лай, водяное стекло. С небес через красные сети Дождит молоко.
	— Сергей Есенин, «Преображение», 1917

	Глуха Валгалла и нам ли она. Нам ветер с размаху и серый дождь, Да поезд, стучащий по спинам шпал; Земная боль – пушевая дрожь, За стеклами снег и зга.
	— Леонид Липавский, «Солнце запало в чужие страны...», 1922

	Листья падают, листья падают. Стонет ветер, Протяжен и глух. Кто же сердце порадует? Кто его успокоит, мой друг?
	— Сергей Есенин, «Листья падают, листья падают...», 1925

	Горяч, до боли ослепителен Полярный бесконечный день. Здесь зной неверен и мучителен, Случайна, неприютна тень. Мгновение ― и ветер с полюса Рванётся с злобой ледяной, Анафему свистящим голосом Он возглашает надо мной.
	— Анна Баркова, «Горяч, до боли ослепителен...», 14 июля 1955

	Внезапно небо прорвалось С холодным пламенем и громом! И ветер начал вкривь и вкось Качать сады за нашим домом. Завеса мутного дождя Заволокла лесные дали. Кромсая мрак и бороздя, На землю молнии слетали!
	— Николай Рубцов, «Во время грозы», 1968

	Лим вышел прогуляться. Он В плаще легко шагал по дюнам. Но вдруг весенний ветер дунул И охватил со всех сторон. И загремел весенний шторм. Забушевала Мать-Природа, Как часто в это время года. Лим в этот грохот был влюблён.
	— Давид Самойлов, «Вознесение Аугуста Лима», 1986

	Ты присела у калитки, Где бурьян тепло притих. Я ― упругий шар на нитке В детских пальчиках твоих. Я колеблю плавно-кругло Пышно-легкую красу Над твоей улыбкой смуглой С белым шрамом на носу, ― Так колюча ежевика У дорожного плетня. Ветер взмыл нежданно, дико, Ветер ввысь унёс меня!
	— Лидия Алексеева, «Ты присела у калитки...» (из цикла «Детство»), 1987

	Что назначено, что спето, Что надышано на судьбы, Мы гадаем — он читает, Прочитав — берет по праву. Только глупый спорит с ветром, Принимая за управу То, что ветер вытворяет, Будто ветру надо это.
	— Тикки Шельен, «Серый ветер», 1996

	Я болен. Мой взгляд двуцветен. Я верю в добро и зло. Я знаю: виновен ветер, Когда на ветке излом…
	— Генри Лайон Олди, «Песни Петера Сьлядека», 2003

Я усвоил за долгие годы, И теперь, и во все времена, Трудно милостей ждать от природы, Потому что коварна она. Небосвод безмятежен и светел, Но светило садится в туман. Кто посеять задумает ветер, Тот назавтра пожнет ураган. Загремит в небесах канонада, Закружится стремительный смерч, Засвистит, как разбойник, торнадо, Принося тебе пыльную смерть. И заплачут испуганно дети, И на берег пойдет океан. Кто посеять задумает ветер, Тот назавтра пожнет ураган.

— Александр Городницкий, из книги «Тайны и мифы науки», 2014

Ветер в пословицах

	Ветер сносит и дом, и шалаш.
	— Абазинская пословица

	Пословица не на ветер молвится.
	— Русская пословица

	Выше леса, а тоньше волоса (ветер).
	— Русская пословица

	Без рук, без ног воюет (ветер).
	— Русская пословица

	Без рук, без ног, под окном стучит, в избу просится (ветер).
	— Русская пословица

	Без рук, без ног, а ворота отворяет (ветер).
	— Русская пословица

	Без рук, без ног, а на гору ползет (ветер).
	— Русская пословица

	Матушкиной коробьи не подымешь, братова кушака не скатаешь, батюшкина коня не изловишь (земля, дорога, ветер).
	— Русская пословица

	Отцова сундука не подымешь, матушкина столечника не скатаешь, братнина коня не обуздаешь (земля, снег, ветер).
	— Русская пословица

См. также

• Буря
• Торнадо
• Смерч
• Суховей
• Сирокко
• Пурга
• Вихрь
• Штиль
• «Волны гасят ветер»
• «Ветер сквозь замочную скважину»
• «Волны гасят ветер»
• «Стихший ветер»
• «Ветер в ивах»
• «Волны гасят ветер»