Николай II

Никола́й ІІ Алекса́ндрович ( 18 мая 1868 — 17 июля 1918) — император Всероссийский в 1894—1917 годах, Царь Польский и Великий Князь Финляндский, последний Император Российской империи. Из династии Романовых. Сын Александра III. Был женат на Александре Фёдоровне.

Николай II

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

Кругом измена и трусость и обман! — Запись из дневника императора от 2-го марта 1917 года.

Я схожу с ума, когда думаю о перспективах России, мы станем самым великим народом, самым великим государством, всё в мире будет делаться с нашего разрешения.

Глубокая вера в Господа и единодушное желание истинно русских людей сломить и изгнать врага из пределов России дают мне твёрдую уверенность спокойно взирать на будущее.

Я берёг не самодержавную власть, а Россию. Я не убеждён, что перемена формы правления даст спокойствие и счастье народу.

Пусть же все знают, что я, посвящая все силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твёрдо и неуклонно, как охранял его мой покойный незабвенный родитель.

Хозяин земли Русской. — Написаны Николаем II во время Всероссийской переписи населения в графе «Род занятий».

Только то государство сильно и крепко, которое свято хранит заветы своего прошлого.

Сегодня меня посетило чувство влюблённости. Отобедав, сие чувство пропало.

Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель. — Последний приказ Николая II войскам, 8 марта 1917 г.

Не зло победит зло, а только любовь.

О Николае II

• см. Категория:Эпиграммы на Николая II

http://www.rulit.me/books/nikolaj-ii-doroga-na-golgofu-svidetelstvuya-o-hriste-do-smerti-read-326863-1.html

• см. П.В.Мультатули "Свидетельствуя о Христе до смерти"

При Николае II бестолковые колебания расстроили нашу армию, а всю предыдущую подготовку западного театра свели почти к нулю. Поощряемые Германией, мы затеяли дальневосточную авантюру, во время которой немцы наложили на нас крупную контрибуцию в виде постыдного для нашего самолюбия и разорительного для нашего кармана торгового договора. Мы позорно проиграли войну с Японией, и такими деяниями, нужно, по справедливости признать, само правительство ускорило революцию 1905-1906 гг. В годы японской войны и первой революции наше правительство ясно подчеркнуло и указало народу, что оно само не знает, чего хочет и куда идет.<...> Если бы в войсках какой-либо начальник вздумал объяснить своим подчиненным, что наш главный враг — немец, что он собирается напасть на нас и что мы должны всеми силами готовиться отразить его, то этот господин был бы немедленно выгнан со службы, если только не предан суду. Еще в меньшей степени мог бы школьный учитель проповедовать своим питомцам любовь к славянам и ненависть к немцам. Он был бы сочтен опасным панславистом, ярым революционером и сослан в Туруханский или Нарымский край. Очевидно, немец, внешний и внутренний, был у нас всесилен, он занимал самые высшие государственные посты, был persona gratissima при дворе. Кроме того, в Петербурге была могущественная русско-немецкая партия, требовавшая во что бы то ни стало, ценою каких бы то ни было унижений крепкого союза с Германией, которая демонстративно в то время плевала на нас...

— Алексей Алексеевич Брусилов

	Для него было характерно не наличие черт, а их отсутствие: отсутствие выражения на лице, воображения, интеллекта, проницательности, напористости, решительности, душевных порывов. К этому описанию можно добавить еще то, что он производил впечатление «постороннего», брошенного на произвол судьбы и плывущего, куда несет история. Он был образованной пустышкой, заполненной предрассудками своего окружения.
	Absence defines him: absence of expression, imagination, intelligence, insight, drive, determination, élan. Description after bemused description turns on the ‘otherworldliness’ of a man adrift in history. He is a well-educated vacuity stuffed with the prejudices of his milieu
	— Чайна Мьевиль, «Октябрь»

	Принимая во внимание упорное стремление царя и царицы не видеть дальше своего носа, они были обречены.
	...Given the tsar and tsarina’s obdurate myopia, they are utterly doomed.
	— Чайна Мьевиль, «Октябрь»